— Это допрос? — спросила Лидия с подозрением. — Или я ошибаюсь?
— …семья твоего отца никогда, никогда не понимала и не поддерживала меня, — говорила в трубке мать, — мне приходилось искать утешения в работе, и, может быть, именно поэтому сейчас мои работы так высоко оценены и признаны именно теми людьми, чье мнение мне важно и дорого.
— Нет папки с теми документами, — сказала она и опять выдвинула и задвинула ящик. Потом посмотрела на Шубина несчастными и испуганными глазами. — И кассеты нет. Наверное, за этим и приходили.
— Ладно, — заявил Игорь снисходительно, — я ему сам позвоню, этому Шубину.
— Кто? Я? — Лидия качнула головой, очнувшись и осознавая себя в чужой кухне, больше похожей на итальянский палаццо — с плиточными полами, арками, белоснежными стенами, гобеленовыми диванами, цветными подушками и тяжелой мебелью из настоящего дерева. — Нет, я не сплю…
— Ну конечно! — ответил Егор с досадой. — Меня уволили, у меня больше нет репутации и профессии. Я должен все начинать сначала.