— Секс и кекс, — буркнул Шубин. — Как влияет, я не понял?
— Да, — ответил он смущенно. — Это я. Ты прости, что я звоню, но мы с дедом решили…
— А Пашка знаменитым стал, — сообщил Егор деду. — На той неделе в Манеже выставка открылась. И говорят, Глазунов на него наехал. А это первый признак: раз Глазунов ругает, значит, хороший художник.
Она промолчала. Мысль о том, что ее действительно хотят убить, в прямом смысле не укладывалась в голове, как будто там не хватало для нее места.
— Там никого нет, — сказал ей в ухо Егор Шубин. Она подпрыгнула, поскользнулась, вцепилась в трубу, не удержалась и съехала прямо под ноги изумленному Шубину. В трубе оглушительно загрохотало — очевидно, сдвинулись с места ледяные наросты, оставшиеся от недавней оттепели, — и прямо Лидии на ноги обрушились куски льда, снег, какие-то палки, застрявшие в трубе.
Отцепленный Димка свалился Егору на руки кучей тяжелой истерзанной плоти.