Вообще сегодняшнее представление не особенно его интересовало. Он уже принял меры, перешагнул через все случившееся и пошел дальше, но Катерина настаивала на какой-то там гласности и открытости, и он согласился. Хрен с ней, пусть будет открытость, если Катерине так хочется.
У Егора все никак не получалось сказать ей что-то такое важное, главное, что навсегда определило бы их отношения, назвать словами тот самый новый молекулярный порядок, в котором он теперь жил.
Одной рукой она обняла его за шею, а другую засунула ему под свитер, в его тепло, в его чистый запах. Там, под свитером, двигалась гладкая кожа и колотилось сердце, очень близко, странно близко, у самой ладони. Она прижалась еще теснее. Рычаг переключения передач очень мешал ей, и она пнула его ногой.
— Что случилось?! — заорала она, крепче прижимая трубку к уху, которая скользила в мокрых пальцах. — Вас похитили? Вам угрожают?! Где вы, Димка?!
— Я его сейчас отлуплю, — мрачно пообещал Егор, глядя в омлет. — Что ему нужно? Зачем он приехал?
Не поворачиваясь, Егор закинул за шею руки и потянулся всем телом так, что кресло самопроизвольно поехало к стене. Потом потер уставший затылок и улыбнулся.