Он быстро осмотрел ее и разжал руки. Она села обратно в снег, как кукла.
— Нет, — торопливо сказала она. — Это очень долго. Вы ведь где-то в центре, да? А я в Жулебино… Егор Степанович, там беда. Этот Всеволод, преподаватель-новатор, заставлял ребят наркотики продавать и красть машины. Ну, знаете, малолетки, по закону их судить нельзя…
— Нет, — подтвердил Егор и посмотрел на часы. Лидия не могла определить, нервничает он или нет.
Она вошла в кухню, села на ближайший стул и потянула с шеи шарф.
— Дима, — тихо сказал дед, — ты что, не понимаешь, что ведешь себя просто непозволительно? Что за истории? До чего дошло?! До уличных потасовок?! О чем ты думаешь? Ты бы хоть объяснил нам, в чем дело…
Из засады был хорошо виден освещенный круглыми фонарями подъезд. Отлично просматривалась и нарядная строгость вполне европейского вестибюля за громадными, очень чистыми стеклами.