“Когда мне было двадцать, я уже вовсю воевал. Я воевал, пил спирт, от которого цепенело горло и в узел скручивался желудок, и курил анашу — ее все курили, — и раз в неделю провожал в Ташкент очередной борт с гробами. Сколько их было, этих бортов? Десятки? Сотни? Если провожали своих, то надирались потом так, что мочили всех, кто попадался под автомат, — женщин так женщин, пацанов так пацанов.