— Тебе бы на Петровке работать, — Шубин искренне восхитился, — а не в этой вашей газете. Честное слово.
— Хватит, Егор, — попросил дед, и Егор понял, что за него можно не волноваться. Когда жизнь по-настоящему выходила из-под контроля, дед никогда не подводил. — Ты уже решил, что мы будем делать?
— Ну, не стоит быть таким категоричным, — заметил дед и уселся в свое любимое кресло. И нацепил очки. И сложил руки. И посмотрел зорко. — Я ничего не понимаю в живописи, но реализм Глазунова мне ближе, чем самый яркий авангард.
— Егор, — приподнявшись из лужи, позвала она. Ей казалось, что ее вот-вот стошнит. Ее непременно стошнит, если она произнесет еще хоть слово. — Егор…
Лидия, с разгону пролетевшая было мимо его кабинета, притормозила и вошла, слегка запыхавшись.
— Егор Степанович, — пропищала секретарша, — Лидия Шевелева, газета “Коммерсант”, на второй линии. Будете разговаривать?