Он сел на водительское место, вытащил телефон у нее из руки и набрал номер.
— Нет, — сказал Егор. — Ко мне нельзя. А что? Дверь приоткрылась, и дед появился на пороге.
Она оглянулась и посмотрела на него с изумлением.
Кто стоит за всей этой пьесой, которую она разыграла с таким блеском? Кто-то из личных врагов Егора Шубина? Кто-то из конкурентов Тимофея Кольцова, кто надеется таким способом выбить у него почву из-под ног? Кто решил использовать для этого ее, Лидию Шевелеву? Леонтьев, бывший любовник и блестящий журналист? И почему ее?! Потому что дура? Или потому, что дура с амбициями?!
— Я еще не решил, — Леонтьев раздраженно прикурил от крохотного язычка пламени, который выскочил из зажигалки только с третьего раза, — будет ли это вообще печататься. Мне посоветоваться нужно как следует… — Он прицелился и ловко попал зажигалкой прямо в пустую корзину для мусора. Корзина медленно, как бы нехотя наклонилась и беззвучно опрокинулась набок. Из нее выкатился одинокий бумажный шарик.
Он секунду постоял возле грязного окна, глядя вниз, потом взбежал еще на один пролет и позвонил.