Верочка быстренько и подобострастно отказалась и выскочила из кабинета в приемную.
– Я не обращаю, – холодно ответил Сергей. – Ты бы рассказала мне, в чем дело, Кира.
Вот вам и корпоративная причастность, о которой так любил потолковать Костик на собраниях коллектива. Вот вам и здоровый патриотизм в отношении родной редакции. Вот вам и “любить по-русски” – когда все спокойно и ничего не происходит, работу вместе с начальством принято ругать и отчасти даже ненавидеть. Как только беда – все бегут на помощь, даже уволенные и с грудными младенцами.
Квартира была не слишком огромной, но все же довольно большой, и в ней чувствовался все тот же класс, который присущ и самой Кире. Ни рюшечек, ни пуфиков, ни покрывальцев, ни флакончиков, ни шкатулок с розовощекими красотками.
– Кира, – перебил он. – выясни у своего Лени Шмыгуна, какие именно документы Он привозил тебе на дачу. Выяснишь?
– А машина у него – страсть божья, – просвистела из-за спины Марья Семеновна, – ужасть одна, танк, а не машина, и сам он как пить дать бандюган! И чой-то он с вами вежливый такой, Сергей Константинович?