– Я не тоже! Если тебе нечем занять мозги до такой степени, что приходится занимать их пивом, я моментально найду тебе дело. Все, Тим. Я не хочу это обсуждать. Я позвоню маме и заеду вечером, если… смогу. Мы все обсудим.
– Ну да, – сказала Кира и опять зевнула, – приехал он, как же!..
– Ты инквизитор, – в лицо ему выпалила Кира.
Его нашла бабка-вахтерша, которую за каким-то чертом понесло на последний этаж “проверить двери”, хотя никаких дверей там не было, особенно таких, которые нужно проверять.
Мягкие, вкусно пахнущие духами и сигаретным дымом руки обняли его за голову и прижали к себе. Он стал вырываться, выкручиваться и даже топнул ногой, но жалость к себе и обида на весь мир пересилили гордость, и он обнял мать, и начал унизительно всхлипывать, и тереться лицом о черную ткань водолазки, которая тоже пахла так привычно и славно, и стал пристраивать голову на круглое плечо и подставлять щеку, чтобы мать поцеловала его, и она тоже заплакала, и ее слезы капали ему на макушку и на шею и были такими горячими, что он наконец перепугался.
– Перестань говорить как Эркюль Пуаро, – процедила она, – меня это бесит.