– Ну конечно, – согласился Батурин и потащился дальше.
Он вдруг вынул из кармана шприц с надетой на иглу длинной пластмассовой крышкой и помахал им перед носом у Аллочки.
Сначала они уверены, что дело не стоит выеденного яйца: “Это дело на одну трубку, Ватсон!” Потом они “заходят в тупик”: “Никогда в жизни у меня не было такого сложного дела, Ватсон!” Потом они начинают “приближаться к разгадке”: “В темноте забрезжил свет, Ватсон!” И, наконец, разгадка – ослепительная в своей простоте, и признание, что дело все же было “на одну трубку”.
Она звонила часто – на работу. С тех пор, как они развелись, общение строго дозировалось – всего несколько минут, лучше всего с работы, когда и ему не до нее, и ей не до него. Так проще и безопасней..
Аллочка вдруг пришла в себя и стала вырывать пальто, а Леша Балабанов, корреспондент политического еженедельника “Старая площадь”, толкнул ее вперед, к машине, и она нелепо взмахнула портфелем и стала пятиться, только чтоб он не смог затолкать ее в машину, и внутри у нее все тряслось от страха, который превратил в студень все ее внутренности.
За компьютером, на котором она проработала все утро, сидел Леша Балабанов. Сидел, читал и правил текст.