Секс всегда был просто секс, когда лучше, когда хуже, но он был прямолинеен и однозначен, как некое постоянное арифметическое действие – сколько ни складывай и ни вычитай, ответ все равно остается тот же.
– Спасибо, товарищ полковник, – деревянным голосом ответил Батурин, – ваша школа.
– Слушай, Григорий, – выговорил он, тяжело дыша и утирая рот, – вот я при свидетелях говорю: я тебя уволю. Ты понял или нет? Еще один раз, даже не раз, а… и все. Я больше не могу.
Ноздри защекотал сигаретный дым. Кира слушала их невозможный, немыслимый, ужасающий мат, как музыку.
– Кира Михайловна просила меня, и я обещал быть ей полезным, а что получилось?! Она надеялась на меня, а я вместо того, чтобы застигнуть с поличным настоящего преступника, напугал вас, дорогой Сергей Константинович!
– Сначала я вытащил эту бумагу у него из портфеля, – продолжал Батурин. Достал сигареты, но не закурил. – С некоторых пор я часто лазил к нему в портфель.