– Она расстроена из-за того, что убили Костика, а мы до сих пор не знаем, кто это сделал.
В молчании – Аллочка не знала, что говорить, а Батурин просто молчал – они перешли Маросейку и прошли немного по тротуару. Аллочка старалась не торопиться, потому что он шел медленно, а ей хотелось идти именно с ним.
– Я, – сказала Аллочка, глядя ему в глаза. – Тебя. Люблю. И я буду любить тебя всегда. И когда тебе станет девяносто лет, и ты будешь глухой брюзга, а я все еще буду молодой восьмидесятилетней красоткой, я все равно буду тебя любить. Неужели это не очевидно, Гриша?
– Ехать домой было уже поздно, – объяснил он.
– А с Кирой я только один раз виделась! Ой, она такая важная стала! Она работает, да?
Да нет никакой ревности, ты же видишь! Он сидит, жрет сушки, разгрызая их идеальными до отвращения зубами, как пить дать вычищенными зубной пастой “32 Норма” при помощи щетки “Аквафреш флекс директ”, ничего не боится, на покойника “козлине” наплевать тридцать раз, он даже сочувствия изобразить не может, да и лень ему его изображать.