Впереди было серое шоссе, а по бокам яркие рекламные щиты.
Тим пришел на кухню – в халате и нелепых пижамных штанах, торчащих из-под него, – выпил ложку темной вязкой жидкости, сморщился, запил кипяченой водой и утерся рукавом.
– А что это за записка? – спросила Аллочку, собравшись с духом. – Я так толком и не поняла.
– Ик, – отчетливо произнесла тонкая и возвышенная Валентина и опустилась в ближайшее кресло.
Курица “из чудного английского романа” аппетитно дымилась в фарфоровой миске, исходила соблазнительным духом, огурцы были совсем весенними, похожими на огурцы, а не на зеленую мочалку, корейская морковка, которую любила Кира, сияла неестественным рыжим электрическим цветом, Тим смотрел умильно, Валентина хлопотала, никто не ссорился, и беды отдалились и сжались до размеров пресловутой булавочной головки, в которую неизвестно почему время от времени сжимается все на свете, и тогда приехал Сергей. Он открыл дверь, и вошел, и никто не слышал, как он вошел, и остановился в дверях, и некоторое время смотрел на них, а потом Кира его заметили.
– Лен, – осторожно спросил Сергей, – что случилось?