– Я волнуюсь, – сказал Сергей, взял ее за подбородок и повернул так, чтобы она смотрела на него.
Контрольного выстрела Костику не делали. Ему выстрелили в сердце. Почему-то Сергей был уверен, что убийца подходил к нему, чтобы проверить, умер он или еще нет, и шевелил обмякшее тело носком ботинка и, может быть, даже наклонялся, чтобы посмотреть в стекленеющие, непонимающие страшные глаза.
Неизвестно почему у Аллочки закружилась голова.
– Ты извини меня, Кира, – вдруг сказал он совсем рядом, – я не знал, что ты не разрешила ему звонить. Я бы не приехал, если бы знал, что ты не разрешила. Твой… приятель уехал из-за меня?
– Почему девочка не хочет с мамочкой в Париж?
Интересно, Леша Балабанов, донжуан редакционный, уже отправился восвояси или все еще поджидает ее? Встречаться с Лешей Аллочке совсем не хотелось. Она посмотрела на часы и вздохнула. Давно могла бы сидеть с родителями и есть потрясающе вкусный шашлык, который подают только в “Ноевом ковчеге”, и отец утешал бы ее, а все беды в присутствии отца как будто теряли значительность, становились, как у Буратино, маленькими-маленькими, пустяковыми-пустяковыми.