– Затем, что я волнуюсь, черт тебя побери! – крикнула Кира. – Ты просто бесчувственное бревно!
И теперь, значит, он никто. Чужой человек.
Кабинет напоминал апартаменты главы Временного правительства Керенского после визита революционных матросов.
– Что ты говорил про редакционные дела и про то, что здесь были только свои?
– Аристарх Матвеевич, – сказал он замученному чувством вины старику, топтавшемуся рядом и сокрушенно бормотавшему, как он недоглядел, – вы помните, как Кира месяц назад приезжала и жила здесь несколько дней?
Она зажмурилась изо всех сил, так что больно стало векам, и под веками тоже стало больно. Больше никто не шептал, и она стала осторожно вытягивать руку – по сантиметру.