– Ссуки.. – бормотала Марина, облизвая свои посеревшие губы, – Какие… ссуки… и я тоже… Господи… двадцать девять сук…
Марине нравилось целовать и покусывать его соски, чувствуя как содрогается под ней беспомощная розовая глыба.
Марина взяла и незаметно опустила его в карман плаща.
Марина представила, как содрогнулся бы этот угловатый увалень, когда б ее губы втянули эту мочку, а язык и зубы с трех сторон сжали бы ее.
Марина давно уже не видела подобных снов, да если и видела, то все равно никогда в них так просто не открывалась истина. А этот – яркий, громкий, потрясающий – дал ей почувствовать что-то очень важное, чего так настойчиво и давно искала душа…
– Постой… постой… куда же? – оторопело потянулась та за ней, но Марины и след простыл.