Ожившие резцы с шипением вошли в корпус, сероватая стружка посыпалась на ленту.
Марина порывисто обняла его, припав губами к коричневому соску и стала двигаться резче.
Тони принялся за салат. Забытые сигареты дымились в пепельнице, обрастая пеплом.
– Это все твои любовницы!!! ВСЕ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!!! ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!!!
– И понимаешь в чем, собственно, весь криминал, – я не могу полюбить, как ни стараюсь. А искренне хочу.
– Охааа… родненький ты мий… – протянула полная босая баба, подперев пальцем стянутую белым платком щеку.