Посыпались кнопки, от перламутровой панели отлетел большой кусок, сверкнул и пропал в траве. Дырявые мехи сжались в последний раз и выдохнули — мягко и беззвучно.
Прохоров схватил пульверизатор, направил в набитый нормой рот, сжал грушу. Струя зашипела, холодя зубы.
Сидящие в луже голуби поднялись от наехавшего грузовика, пролетели над головой Купермана.
— Странно, а… когда ешь запаха не чувствуешь…
Тищенко с Кедриным обернулись. Из прикрытой двери правления тянулся белый дым.
С невероятной быстротой объятый пламенем председатель пересек вспаханное футбольное поле, мелькнул между развалившимися избами и полегшими ракитами и скрылся за пригорком.