— Что, стыд берет? — Кедрин бросил в траву искусанный окурок, тронул за плечо оцепеневшего Мокина. — Ладно, пошли, Петь….
— Ешь, милай, ешь на здоровьице, — протяжно выговаривала баба Настя, смахивая морщинистой рукой молочные капли с узкогорлой крынки и улыбаясь сухоньким морщинистым ртом.
— Чего ж нормального? Мастер спорта по самбо, тридцать пять лет.
— Весной еще. Когда развелись. Мне те никогда не нравились.
— Аха, — Бронштейн поднес лист к глазам. — Ух ты, это что ж так глухо встало?
— Фу ты, еб твою… — Мокин брезгливо приподнял ее двумя пальцами, — вишь, сам же и затоптал. Ну не мудило я?