Тогда они лежали рядом, глядя в бескрайнее ночное небо, ее рука была мягкой и спокойной, щека горячей, глаза влажно блестели в темноте.
— Ах ты… — дернулся он, стряхивая пчел с рукава в роевню и запахивая ее. Одна из пчел впилась ему в руку. Он раздавил ее, морщась и со свистом втягивая воздух сквозь зубы.
— Заткнись, гад! — Мокин угрожающе сжал кулак. Председатель попятился в темноту.
— Оно и видно. Чтобы вашего брата раскачать, надо его сперва долго и упорно кормить мясом. Иди. Живо… Правда, мяса у меня не предвидится.
— Да что ты мямлишь, гаденыш, говори ясней! Отчего подохли? Когда? Как?
— Мое… то есть наше. С фермы. Поили из него.