— Ай, яй, яй, Антон Николаевич. Что за невыдержанность в ваши годы.
Тищенко по-прежнему неподвижно лежал возле стены.
Облизав пересохшие губы, Антон развернул ее. Под ней оказался чехол из непромокаемой материи. Антон осторожно снял его и в руках оказалась свернутая трубкой рукопись с пожелтевшими краями.
— Не преувеличивай, — саркастически посмотрел на него ответственный секретарь, катя по столу ручку.
Чайник закипел, вода побежала из-под крышки.
— Да, Виктор Лукич. Чем-нибудь грозны и знамениты каждый город, каждое село. Здесь руда вольфрамова открыта, здесь зерно на камне проросло…