В скверике двое распивали красное, а один лежал на лавке и спал.
— Прополем, милай, прополем! — завизжала все та же толстая баба. — Я те так скажу, — она выскочила из толпы, потянулась заскорузлыми руками к Кедрину, — у меня семеро дитев, две каровя, телушка, свинья, подсвинок, гуси да куры! И сама-то не блядь подзаборная — чаво морщины считать! Коль спину распрямили — руки гнуть, чугуны таскать, да лбом стучаться заслужила! А коль не потворствовать — пересилим! Выдюжим!
— Этот, — секретарь ткнул пальнем в сторону Тищенко, — засранный?
— Я ж тебе говорил, Михалыч, они, как кошки, живучи.
Прижавшись к ней, Марина гладила ее гениталии.
— Так, товарищ полковник, не может людей не растрогать мальчишки упрямого пыл!