— Дааа… надо же. Встретились. Но ты, вообще-то, гусь тот еще. Не звонишь, не пишешь…
— Ваше слово — закон, мадам. Может, кофейку выпьем?
А губы любимой были горячими, нежными, желанными, ее руки дрожали, на шее билась крохотная жилка.
— Верно, — Виктор Терентич поднял рюмку, — чтобы живая водица в нем не иссякла.
Однажды крик босоного деревенского мальчишки «рой уходит!» заставил их вскочить из-за накрытого обеденного стола. Отец стремительно вытер усы салфеткой и побежал на пасеку, Антоша и баба Настя бросились за ним.
Кедрин вытащил папиросы. Они закурили. Секретарь, выпуская дым, посмотрел вверх. По бледному голубому небу ползли жиденькие облака. Воздух был теплым, пах сырой землей и гарью. Слабый ветер шевелил голые ветки кустов.