– Заткнитесь, – взорвался бледный, трясущийся Лингдон.
– Заткните ему пасть! – заорал Глаусхоф и что есть духу помчался в соседний корпус в надежде, что еще не все потеряно. Увы, надежды его были тщетны. Трудно сказать, какая муха укусила лейтенанта. Скорее всего, он решил защититься от нового нападения капитана Клодиак и дернул кольцо газовой гранаты, не заметив, что его противогаз сполз при падении. За стеклянной дверью вестибюля майор увидал диковинную картину. Теперь Глаусхоф мог не волноваться, что миссис Офри помешает его планам: жена начальника административного отдела картинно перевешивалась через спинку стула, волосы ниспадали до пола и, к счастью, закрывали ее лицо. В эту минуту она больше всего напоминала крупную любострастную шотландскую овцу, которую несколько преждевременно пропустили через вязальную машину для выделки трикотажа. Не лучше выглядели и остальные. Астронавигаторша, лежа на спине, с редкостным безразличием изображала сексуальные переживания. Прочие слушатели курса по культуре и государственному строю Великобритании вполне сошли бы за массовку из фильма о конце света. Глаусхоф снова почувствовал себя неуютно, и только последние крупицы здравомыслия помогли ему взять себя в руки.
– Не иначе жена хочет с ним развестись и собирает компромат, – догадался майор.
– Не знаю. Меня такие вещи не интересуют.
– Вроде бы да, – сказала Ева, недоумевая, о какой кривой речь.
– Нет, не перепутал. Он до смерти боится Собаку Баскервилей с Оукхерст-авеню и, когда привозит молоко для Уиллоуби, оставляет у ворот. Он сказал, что наша машина там. Я проверила – точно.