— Они нас сюда притащили, чтоб убить, или им Павел нужен?
Это меня воодушевило на дальнейшие действия.
— Павел, — позвала, — рот ему освободи. Ему плохо.
— Прикинь, если не его работа, с чего б ему дергаться?
— Конечно, нет. Зачем? Ты глазами не сверкай. Подумай. Позвоню, и ты приедешь, и мы по Москве покатаемся, и ты спросишь: «Как дела», и я отвечу: «Хорошо», и замолчим, и будем придумывать, что бы еще сказать. И ждать, когда ж наконец можно проститься. А потом тоскливо и горько будет, и подумаем: лучше бы не встречаться.
— Не буду я орать, — торопливо заверила я. — Не надо мне пасть заклеивать, и вообще ничего не надо.