— Ладно, и ты сгодишься, если никого другого нет, — кивнула я, не обращая внимания на ядовитость его речей, и вошла в дом, сестрица шмыгнула следом.
Утром я первым делом отправилась за машиной Иннокентия, сестрица осталась приглядывать за фундаментом. Машину я поставила рядом со своим «Фольксвагеном» и, открыв дверь, занялась поисками таблеток Иннокентия Павловича от изжоги. Они были то ли в «бардачке», то ли в карманах чехлов, то ли у черта на куличках. Я немного нервничала, так как ночные события не шли у меня из головы.
Припарковав машину значительно дальше по улице, мы вернулись уже пешком и занялись покупками. В первую очередь приобрели мощный фонарик с запасом батареек, кое-что из альпинистского снаряжения, молоток, нож, моток бечевки (я вовремя вспомнила нить Ариадны — кто знает, какой лабиринт ждет нас за секретной дверью), веревку потолще, а также топорик. Мы всерьез поглядывали на акваланг, но в конце концов отказались от этой мысли: незаметно протащить его в дом все равно не удастся. Все наши покупки мы сложили в рюкзак. Купив себе по мороженому, как вознаграждение за доблестный труд, мы вернулись к машине.
— Как хочешь, — сказала я. — А это надо выяснить.
— Давай, — а потом перекрестила меня на дорожку.
— Елизавета… — промямлил Михаил Степанович и даже выдавил из себя слезу. — Мне нужна твоя поддержка. Нам надо жить вместе. Я чувствую, в этом наше спасение.