Мотыль внимательно посмотрел на Мышильду. Она повела носиком, скосила глазки и грустно вздохнула.
Через несколько минут Иннокентий тормозил возле палисадника, Мышильда кинулась ко мне.
— Благодарю, — прошептала я, уронив скупую слезу. Иннокентий торопливо сжал мою руку, а Михаил Степанович вдруг грянул «Шумел, гремел пожар Московский…». Евгений испуганно подпрыгнул и, схватив поллитровку, прижал ее к груди. Убедившись, что Михаил Степанович ничего не замышляет, а просто у человека настроение и он поет, Евгений поставил бутылку на место, блаженно улыбаясь, дослушал куплет и, прошептав: «Чистый Шаляпин», окончательно угомонился, то есть расслабился и даже рискнул подпеть тихо и чрезвычайно фальшиво.
— Наркоз лошадиный, — заметила Мышильда и была права. Михаил Степанович был, как говорится, пьян в стельку.
Я неодобрительно посмотрела на Мышильду, хотя идея показалась мне занятной.
— Они были обжоры, а у меня объем талии пятьдесят восемь сантиметров, и это при моем росте. А у тебя, худосочная, сантиметров семьдесят, не меньше.