— Так ведь шастает, — развела я руками, — а прав на сокровища у него никаких, жулик.
— И ему нельзя, — успокоила предпоследнего я и перевела взгляд на Иннокентия Павловича. — Кеша, дом не безразмерный, тебе здесь места нет.
— А вот этого я вам сказать не могу. Может, нельзя им, может, хранить положено?
— Правильно себя ведут, они идиоты и есть, — отмахнулась я и направилась к машине.
— Что же это делается, Елизавета? Мне в проживании отказано, а ему, значит, можно?
— В пять часов заглядывал, страшный сон ему приснился…