Он сидел в кресле в двух шагах от меня. Внешне он ничуть не изменился, иногда он носил очки, но сейчас нет. Приятное лицо, пожалуй, даже красивое, если бы не глаза, их выражение мне никогда не нравилось. Он мог смеяться, злиться, выражать недовольство, но глаза оставались равнодушными, раньше это меня пугало, а теперь, как ни странно, успокоило. Не знаю, что бы я почувствовала, будь у него глаза загнанного зверя. Жалость? Возможно. Он наверняка знает, что из его ситуации нет выхода. Только бегство, но и оно сомнительно. Он это знал и был спокоен.