Однако под конец он опять все испортил. Мы прощались у моего подъезда. Ярослав Сергеевич покинул машину вместе со мной, чем, признаться, несколько насторожил, ухватил мою руку, заглянул в глаза и замолчал. Очень многозначительно. «Может, в гости напрашивается? — паниковала я, но, вспомнив о Женьке, ждущей вестей моей квартире, успокоилась. — Пусть напрашивается, я приглашу, посидим втроем, выпьем чаю».
— Ипатов утверждает, что она лежала в шкафу. Там полно бумаг, и она лежала сверху. А теперь не лежит. Когда его менты спрашивали, он ответил, что ничего не пропало, потому что про твою рукопись забыл, а теперь выходит, что пропала именно она. Соображаешь?
— Что вы глупости говорите? — сурово оборвала я. — Стала бы я вас в дом пускать, будь у меня муж.
Разговор внес в мою душу смятение: невесть откуда появившиеся спонсоры настораживали. Минут через десять после Женькиного звонка мне пришлось отправиться по делам, и в офис я вернулась только в пять. На моем столе лежала записка, в которой Верка сообщала, что мне трижды звонили по поводу рукописи. Координаты не оставили. Странно, — нахмурилась я. — Что это за сверхсекретная фирма, телефон которой нельзя никому доверить? Мои размышления на эту тему прервал Денис.
Откуда мне знать, могла бы прихватить своего Колобка.
Понемногу мы успокоились, и я даже смогла усмотреть в происшедшем положительные стороны, например беготня с рукописью сомнительного качества отменяется и жизнь вновь пойдет своим чередом.