— Поласковее, — передразнил Роман Андреевич. — Я вашего Толика без рогов оставлю, а также без ног. В общем, нужные сведения у него я могу получить и без Анфисы.
— Что ты глупости говоришь? Колобок от любви ко мне совершенно спятил, в перерыве между пациентами на работу звонит, надоел. А тут ни гугу…
— Чего ему здесь ночью делать? — отмахнулась подружка и первой полезла на стену. Ее устами да мед пить. Она влезла, я передала ей лопаты, затем тоже поднялась на кирпичную стену. Лежа на животе, мы с трудом подтянули стремянку и перебросили ее на другую сторону, спустились и немного постояли, прислушиваясь к ночным шорохам. — Где она? — прошептала Женька.
— Должен заметить, что с твоей стороны, это большое свинство, — заявил он, но меня отпустил, надулся и до конца дня выглядел угрюмым, несмотря на мои старания его расшевелить. Роман Андреевич переоделся, предварительно заглянув в душ, чем меня порадовал, и мы покинули номер.
Рассказы о животных Женька читала мне каждый четверг (в среду у нее больше свободного времени, и она тратила его именно на сочинение новых произведений), я слушала, плакала, мы обнимались с Женькой, тоже плачущей, выпивали литра три чаю и шли куда-нибудь ужинать, по дороге рассуждая о том, что мир устроен скверно и чутким душам здесь не место.