Край мохового болота, вековые ели замерли, словно стража, на самом рубеже, сдерживая напирающую армию топей. Отец-Лес помогал, свет держался над Мечом; ребята замерли в благоговейном ужасе. Соня опустилась на колени. Медленно положила обе руки на эфес, запрокинула голову и закрыла глаза.
- Он от меня отречется, - пожала она плечами. - Он на хорошем счету, мы специально организовали пару провалов, чтобы ему верили. Оружие отдавали, склады, явки... только без людей, конечно. А квартира у меня своя есть. И документы добудем, нашим уже делали так. Нет, Всеслав-ведун, это наша война, и мы с нее, - она покачала головой, - в отставку не подадим.
И мы пошли. Сквозь темень августовской ночи - правда, свет у нас все-таки был.
- Чушь! - сорвался Михаил. - Если все так... надо взять... на станцию...
Наступила уже ночь, и филин, давний мой знакомый, троекратно проухал над избой - мол, выходи, на звезды полюбуемся, покалякаем. Правда, подождав маленько, понял, что я занят, никуда не пойду и думал было обидеться - да, видно, амбарный ему вовремя шепнул, что дело серьезное. Ухнул еще пару раз печально и улетел в поле. Мышковать.
- Я давно чувствовала... искала... не знаю даже что. Но... вот только... Все это не то было. Вера, обряды, храмы... По паспорту я православная, а на деле... В общем... как-то раз, давно это было, классе в девятом, зашла в церковь... верите ли, нет - свечи разом как ветром задуло!..