Когда вошли под густую тень деревьев, Олег определил самый высокий дуб, направился прямо через кустарник, вскоре перешагнул через родничок, что выбивался из-под корней дуба-исполина.
— У меня нет учеников, — сказал Сосику грустно. — Почему, не знаю. Мои знания могут умереть со мной. А я хочу, чтобы эти карты знало все человечество. Чтобы каждый человек мог посмотреть, прочесть, найти свою звезду в темном небе и определить свое место на земле. Я тоже, как и ты, хочу людям счастья.
В голосе волхва был не только страх, но и ярость, Колоксай помчался через тьму и грохот на светящийся шарик. Острые выступы с хрустом рвали бока, били в плечи, в черепе звон, словно снова в шлеме и доспехах, а по голове бьют молотами. Он сам кричал, ругался, заставлял усталое тело бежать вперед, в спину толкало, и он с усилием старался ускорить бег, там сзади беспомощный волхв...
Размером с яблоко, она и весила как яблоко, он перекатил с ладони на ладонь, смутно подивился, что же в этих жемчужинах находят особого, эта хоть светит, а другие и вовсе просто застывшие комки слизи в перловицах, болезнь какая-то, осторожно положил на пол, не разбилась бы, если выронит, стиснул зубы — как не любит это гроханье оземь, да еще о камни! — упал, больно зашибся локтем, в голове помутилось, замелькало, нахлынули другие чувства, образы, по стене метнулась угрожающе зазубренная тень, уже от его крыла, и он взглядом отыскал светящийся комок, приходилось смотреть то одним глазом, то другим, кое-как зацепил клювом и взял в пасть, только бы не повредить острыми как бритвы зубами...
Все услышали сдавленный возглас Автанбора. Он стоял возле окна, багровый свет заката падал изнутри на его худое лицо.
Да и кто бы осуждал, но не тот, кто сам всего пару дней назад зарубил такого же... нарочито грубо и жестоко.