Мешок цеплялся за высокую траву, бил по ногам. Однажды Олег даже грянулся мордой оземь, поцарапал шею и едва не проткнул крыло об острый сучок, но со второй попытки сумел подпрыгнуть вовремя, прямо перед кустом, где мешок застрял бы намертво, крылья ударили по воздуху с такой силой, что жилы затрещали даже в лапах.
— А-а-а-а, — понял Олег. — Мара!.. Тогда я эту мару...
В груди жар быстро угасал, пришли пустота и холод, но вихрь уже мчался по кругу, срывал верхушки трав, а потом уже ломал сочные стебли и носил с бешеной скоростью по кругу, наконец выдирал траву с корнем, выламывал комья земли, но Олег уже ничего не видел, ноги оторвались от земли, он напряг грудь и задержал дыхание. Особенно давит вначале, чуть зазевайся — позавидуешь лягушке под колесом перегруженной телеги...
Зеленые окна растаяли, колдун с облегчением перевел дыхание. Одежда его в лохмотьях, лицо в ссадинах, копоти, а пахло горелым камнем. Беркут озабоченно хмыкнул. Хакама видела, как губы лесного колдуна шевельнулись, но Беркут только сжал поплотнее. Здесь нельзя пользоваться своей магией, чтобы самому не превратиться в гигантский факел.
А что, если вот так и остаться? Все девки племени — его жены. По крайней мере, может отобрать себе лучших, а что поплоше — оставить другим парням. Правда, на всех не хватит, но можно организовать пару походов на соседей. Другим добыть, да и свое стадо пополнить свежатиной...
— Путь меча понятен всем, — пробормотал Олег упрямо. — Но я вовсе не стремлюсь, чтобы меня понимали даже деревенские дурачки! Достаточно, если поймут умные. Их меньше, зато...