Хакама с трудом оторвала взор от Первожемчужины, из груди вырвался полувздох-полустон. Пальцы ее задвигались, в руках была дрожь, пришлось опустить на столешницу, но и тогда трижды промахивалась, два раза в кадушке вскипала вода, а на третий — кадушка разлетелась с мокрым чавкающим звуком.
Правда, женщины тоже одеты в лучшее, но чтоб так прихорашивались мужчины?
Тупо смотрел на камни, где ничего не появлялось, спохватился, начал вспоминать заклятия. С пятого или шестого раза в двух шагах затрещало, возник нелепый в продуваемых всеми ветрами камнях ажурный столик с резными ножками, сверкающие блюда с жареной птицей, ломтями жареного мяса...
— Конечно, — удивился Колоксай. — Я все-таки был... да и остаюсь правителем Артании!
— Еще какой, — подтвердил чародей. — Противный — от того же слова, что и противник.
Он услышал злое рычание, смутно удивился, где же волк, только тогда понял, что рычит от стыда и злости он сам, ибо наконец-то узнал милый голос, вспомнил и свой восторженный вид, распахнутый от умиления и восторга рот, как же — удивительная женщина, такая умная, даже не замечаешь, что еще и достаточно красивая, но умная, умная!