— Ладно, — сказал он, отсмеявшись, — у меня есть тут одна заноза... Не разделишь ли со мной трапезу?
Кровь в самом деле отлила от лица, Олег ощутил холодок, все тепло разом ушло вовнутрь, оставив кожу холодной, чтобы в случае раны кровь почти не текла, береглась, спешно заращивая поврежденное мясо...
От стен справа и слева повеяло странным теплом. Кожу начало покалывать, но мышцы стали потихоньку наполняться кровью, раздуваться. Вздохнул всей грудью, в черепе очистилось. Похоже, камни хранили старую магию. Он пошел в темноту, а когда начал натыкаться на острые камни, после недолгих колебаний выбросил в пространство перед собой свернутую в узел молнию. Та поплыла вовнутрь, потрескивая и опасно подмигивая, готовая взорваться в любой миг.
Он тяжело дышал, уже не в груди, но и в голове бурлила ярость. На миг мелькнуло: а не разнести ли все к такой матери, это же змеиное гнездо, потом посмотрел на обломок в руке, усмехнулся, швырнул вслед упавшим.
А потом он услышал дикий восторженный вопль. Не сразу сообразил, что вопит он сам, а кони без воплей и даже ржания стремительно несутся над вершинами сверкающих гор. Подножия с роскошными долинами еще в ночной мгле, города и села спят, народ застыл в ночи, а он, Колоксай, несется на божественном коне! Конская спина горяча, словно этот крылатый как вынырнул из красного утреннего солнца, так и мчится, огненный и храпящий. Заснеженные вершины проплывают внизу медленно, а когда он исхитрился посмотреть вниз, рискуя свалиться, потрясенно ощутил, что если бы там внизу на конях, то пару суток только на то, чтобы вот от той долины до этой!.. А то и куда больше, это ж они сейчас по прямой, а внизу напетлялись бы, напетлялись...
Его кадык мерно задвигался, она почти видела, как вино переливается из огромного кубка в его тело, расходится, смешиваясь с кровью.