На ковре еще, подумал невольно, но на них удел летать тем, кто умеет. Он однажды спер, воспользовался, назвавшись чужим именем, но как эти ковры получать или создавать самому, как заставить хотя бы ползать, как вообще докарабкаться до такой ступеньки, когда постигаешь сложные заклятия?
Воздух был еще теплый, от земли поднималось тепло. Обгорелые стволы еще хранили багровые угли, готовые разгореться при сильном ветре. Ноздри Олега уловили запах паленой плоти. Потянул носом снова, посмотрел по сторонам. Запах шел от огромной серой туши, что совсем недавно была изумрудно-зеленой, вымытой небесными дождями.
Он осекся, ибо взгляд колдуна стал отстраненным, на морщинистом лице появилось не то скучающее выражение, не то он вовсе наконец забыл о юном волхве из дремучего Леса, которому уделил времени чересчур много...
— Ее ухи только там, куда пробираются муравьи, а твои — где жабы. За мой защитный круг из них пока никто не прополз.
— Да, ты силен. Пожалуй, я не выставил бы против тебя даже Зверогрома, а он у нас лучший боец в городе. Мы знаем, что из темных лесов иногда выходят удивительные звери и люди... Я слышал, ты вышиб дверь в башне Россохи, выбил ворота в крепости Конеглава... Наверняка лбом? Это у варваров самое крепкое место. А вот как насчет магии?
Он не знал, почему подробно рассказал о жизни в Лесу и совсем пропустил это страшное лето, когда каганат, маги и даже боги... Показалось диким, что удалось столько пройти и такое свершить, кто поверит, засмеют, не бить же всех по головам... Теперь самому уже не кажутся дикими злые слова Мрака, что умные да мудрые сопят на печи, а миром шевелят совсем другие люди! Беспокойные, скажем так. И не обязательно наделенные умом или совестью.