— Если нас даже один человек не понимает, то как учить жить народы?
— Ты не поверишь... но это сильнее меня. Не знаю, что во мне такое, но я проклят доискиваться истины. Даже в мелочах... Меня прозвали занудой, я сам знаю, что я скучен и надоедлив. Но я таков.
Он медленно кивнул. Она замедленно, чтобы он не видел, перевела дыхание. Похоже, она выбрала верную линию, сказав всю правду. Он слишком опытен, сразу заподозрил бы в чем угодно, если бы в голосе или жесте допустила хоть малейшую фальшь.
— И ты, тварь, решился побеспокоить меня... меня!.. только потому, что появился еще один колдунишко?.. Такое же жалкое ничтожество, как ты сам?
— Давайте поверим мудрому Россохе. Он говорит, что видит! Мы сами виноваты, что не всегда понимаем. Я снимаю свои запоры.
Когда скорлупа дрогнула, все ощутили, что это только пробный удар, затем тряхнуло, еще и еще, но скорлупа держала. Они боялись посмотреть друг на друга, и не зря: скорлупу затрясло, удары обрушивались с разных сторон.