Скиф придирчиво осмотрел коней, пучком травы потер бока, стреножил, поискал, чем бы еще заняться, но не нашел и, помывшись в ледяной воде, вернулся к костру.
Олега шатало, перед глазами краснота сменилась черным. Заблистали звезды, а в ушах послышался комариный писк. Задыхаясь от усталости, он ухватился за каменный зубец. Пот выедал глаза, частое дыхание разламывало грудь и выжигало легкие.
— У меня кровь уже кипит, — шепнул тцар. — Я готов наброситься на нее прямо сейчас! Я еще не встречал такой чистоты и невинности... и вместе с тем — такой, такой... эх, я весь в огне!..
Сквозь сон он услышал тревожное конское ржание. Мгновенно вскочил, топор в одной руке, вторая на ощупь искала несуществующий щит, сна уже ни в одном глазу, сердце колотится, нагнетая кровь в мускулы.
Дорога постепенно раздвигалась, становилась по-гелонски шире, ухоженнее, добротнее. Часто попадались постоялые дворы, все с «журавлями» на колодцах, от каждого дома несет ухоженностью и достатком.
Скиф заканчивал кувшинчик, разделив его с двумя плотниками. При виде хорошего вина не радовался, мрачнел. Сытых и зажиточных на войну подвигнуть трудно, войну начинают голодные.