— Рискованно забираться в наши земли, — заметил Фарамунд.
— Господин, такого слова нет на нашем языке. Но я был тем, кто имеет право говорить в глаза правду самому цезарю...
— С повозкой бы тут намучались, — сказал Громыхало неожиданно. — То, что тебе Брунгильду удалось уговорить ехать верхом...
— Прикрой дверцу плотнее!.. Она такая слабенькая, ее любой ветерок погубит.
Уже быстрым шагом вышел на крыльцо. Воздух, сырой и теплый, пахнул в лицо, в лунном свете поблескивали, как пляшущие комарики, мелкие капли ночного дождя. Глаза сразу выхватили у дальнего столба женскую фигуру.
Чуткий слух улавливал затаенный смех, почти человеческий, как однажды в бурге ночью он услышал далекое ржание, долгое и протяжное. Можно бы принять за ржание коня, но какой конь в чаще, если не тот, который с одним рогом на лбу и который подпускает к себе только девственниц?