Фарамунд вздрогнул, не сразу сообразил, что рассуждает вслух, как дикий лесной человек, что привык в лесной глуши разговаривать сам с собой.
— Всего, — ответил колдун неистово, — чего хотел! Ты... хотел быстрых перемен, а они не шли, и вот ты... Остановись, уже все уничтожено!.. Сейчас прибудет Беркут, его надо остановить...
Сердце Фарамунда стучало громко, в голове снова заработали жернова. Он чувствовал страх, ибо не знал, как драться этой острой полосой железа, а воин уже приближается с недоброй улыбкой на лице. Хозяин ему подмигнул, в ответ этот Личипильд растянул губы в злорадной усмешке.
Вокруг все пропитано воинской славой предков, никто никогда не запятнал свой род... и только этот последний сын, Мирдлихт, предал свое племя.
Он прикидывал разные трюки, сколько понадобится народу для прямого штурма, когда через боковую калитку в сторону болота вышел невысокий упитанный человек, С ним были дети, целая группа, мальчики и девочки не старше семи-восьми лет.
Лицо его страшно исказилось. Громыхало услышал, как в мертвой тишине скрипнули зубы. Безумные глаза рекса смотрели сквозь стену деревьев. Громыхало, как воочию, увидел в них пламя пожаров, реки крови, обезглавленные тела, свисающие с веток трупы, острые колья, на которых корчатся виновные в похищении.