Потом пришло сообщение, что Фарамунд на зиму, скорее всего, останется в тех краях, которые завоевал. Брунгильда почувствовала, что сердце на какое-то время перестало биться, а дыхание остановилось. Значит, она больше не увидит этого надменного конунга? И она отныне... свободна?
Стреляли, как он понял с удивлением, не по ним. А когда оглянулся еще раз, увидел, как вслед медленно плывет человек в серой полотняной рубахе. Движется по реке медленно, то и дело зарываясь головой под волны. Одна рука болталась безжизненно, а плыл как-то странно, одними ногами. В тот момент, когда стрелы сорвались с луков, он, не поворачивая головы, ушел под воду.
Двое суток он ходил вокруг крепости, искал уязвимые места. Но римляне не зря прожили несколько веков на чужой земле среди враждебных галлов. Все лазейки были перекрыты, а на башнях день и ночь неусыпно дежурили легионеры. К утру стены крепости тонули в густом тумане, и Фарамунд, измучившись, уже начал подумывать о самом простом способе.
Прошло две недели, пока удалось выбраться в края, пусть не совсем обжитые, но даже лесные люди уже понимали их речь, указывали дорогу. За пару железных ножей Фарамунд нанял проводника, который вывел к лесному племени, что соприкасалось с его землями.
— Таких коней не бывает. За счет чего они быстрые?
— Всякая революция, — сказал Яфет с горьким изумлением, — когда-то была всего лишь мыслью в мозгу одного-единственного человека!.. Вот так же когда-то в твоем воспаленном мозгу зародилась идея, что для торжества новой эпохи... и новых отношений между людьми нужно уничтожить весь античный мир... всю античную цивилизацию!.. С ее библиотеками, юристами, инженерами, театрами, поэзией, академией литературы, искусства...