Тревор огляделся. На широком блюде громоздились широкие ломти холодного мяса, три головки сыра, свежеиспеченные караваи хлеба. Слуги поймали его взгляд, разбежались.
Клотильда, услышав ровное дыхание, хотела было встать и вернуться к хозяйке, но рекс спит мертвецки, не добудишься. Почему не поспать до утра? А хозяйке скажет, что он ее пользовал до самого рассвета.
Но теперь и сама видела отчетливо, что и растолстевший живот, и пятна на лице, и складка на щеках, все говорит, что служанка не меньше, чем на пятом месяце. А то и на шестом.
Потом обоих, совсем одуревших, заставили плясать голыми вокруг костра на месте выгоревшей землянки. Сами плясали, орали, пили и силой поили девок. Под ногами трещали глиняные черепки, свежие обглоданные кости, а под забором бесстыдно белели старые, похожие на человеческие...
— Здравствуй, госпожа, — выпалила она. — Уф, я так бежала!.. Лестница такая крутая...
— И не пикнул, — сказал Тарант с облегчением.