У воинов, как в седле во время бесконечного перехода к югу, так и ночью у костров, где они кичились силой и затевали драки, только и разговоров было о новых землях на юге, о богатствах, которые там захватят, о знойном солнце и чистом небе, о нежных роскошных женщинах, которые им достанутся.
Она сделала пару неуверенных шагов. Ноги дрожали и подгибались. Дверь, как водится, должна быть заперта, но оказалась открытой. В бурге Свена все чересчур беспечно, мелькнуло в ее голове, вон страшный разбойник почти свободно разгуливает и хватает честных девушек!
— Первое боевое испытание вас ждет здесь, — прогремел Громыхало. — Нам давно мозолит глаза этот чертов Помпеум!.. Там живут толстые, раскормленные мужчины, которые смотрят свысока на нас, сильных и привычных к трудностям. Там спят на роскошных постелях нежные женщины, чьи тела словно из молока и меда, а голоса звучат как пенье волшебных птиц. Мы возьмет этот богатый город, а вы все возьмете в нем богатую добычу! Трое суток на разграбление! Трое суток вы вольны грабить, насиловать, убивать всех, кого отыщете в этом проклятом городе!
— Дык один ворот остался, — ответил кузнец весело. Хохотнул над своей шуткой, добавил деловито: — Вообще-то только бок зашить. Только турьей кожи больше нет, но воловьей заделаю.
Он повернулся к крепости. На стенах было черно от высыпавшего народа. Легат поднял руки, взмахнул, вытянул их крест-накрест, развел в сторону, потом правая рука бессильно упала вдоль тела, а левую вскинул к небу.
А что я должен был делать, спросил ее молча Фарамунд. Он сцепил зубы, только плескал воду в лицо и на грудь с такой силой, что гости отпрянули с веселыми воплями.