В глаза Фарамунда брызнуло теплым. Он отшатнулся, успел увидеть залитое кровью лицо чужака. В нем был такой неистовый гнев и изумление, что Фарамунд продолжал вопить, меч в его руках взлетал и с силой обрушивался на голову колдуна.
Брунгильда охнула, метнулась к зеркалу. Из широкой отполированной поверхности на нее смотрела слегка бледная молодая женщина ослепительной красоты. Брунгильда попробовала улыбнуться своему отражению, и словно молния блеснула в комнате, разом осветив блеском ровных зубов. Пухлые безукоризненно изогнутые губы сами собой раздвинулись в улыбке, молния зубов заблистала еще ярче.
Он вывалился в старый заброшенный подвал. Сзади тут же глухо стукнуло, Вехульд перекатился через голову, с мечом в руке пробежал к дальней двери и встал сбоку.
Тут же в ярости развернулся с мечом, однако из всей шайки только один отбивался, не успевая повернуться и прыгнуть в темные кусты. Воины Тревора, едва сорвалась стрела, не дожидаясь, куда она попала — терять нечего, ринулись на разбойников, а те, застигнутые врасплох, уже уверенные в победе, пали под свирепыми ударами, как овцы под клыками серых волков.
Фарамунд слушал, брови все больше ползли вверх. Это было что-то новое. Похоже, то не был просто каприз обиженной женщины, когда она пришла в его постель сама, заменив собой служанку. А если и был, как ему тогда показалось, то теперь она начинает... неумело, неуклюже, но начинает борьбу за свое место в его жизни.
— Стерегут ее два брата-великана: Корнуган и Настион. Это не люди, а вовсе чудовищные башни, закованные в железо. Это франки, что служат римлянам... вернее, указывают им разные услуги. Доспехи им сковали на заказ, а мечи у них... прости рекс, не короче твоих, а ростом и силой оба превосходят всех сущих на земле.