Об него спотыкались, кто-то, наконец, оттащил под стену, там он и пролежал, истекая кровью, а к утру даже застыл.
Он ухватил обеими руками эту чудесную вещь, вертел перед глазами, не мог насытиться, а в груди тревожно и сладко ныло. Этот шлем можно прямо на голову, не поддевая тряпочную шапку: вся внутренняя сторона умело покрыта толстым слоем удивительно мягкой кожи, края красиво и ровно загнуты, а головки медных гвоздиков расплющены так, что кажутся золотыми звездочками. Спереди шлем опускается до надбровных дуг, по бокам ниже ушей, а оттуда красивыми мужественными уступами выдается вперед, защищая щеки.
Редьярд снова ехал во главе отряда. Тревор пустил коня рядом, некоторое время ехали бок о бок. Тревор хмурился, на лбу собирались глубокие складки. Пышные серебряные усы распушились, как у рассерженного кота.
— Пойдем, отберем людей, — распорядился Фарамунд.
Внизу едва слышно фыркнула невидимая лошадь. Он провел рукой по голому плечу. Пальцы скользнули по взмокшей коже. Он вдохнул холодный влажный воздух, почти физически ощутил, как такая же мокрая пленка оседает сейчас на крупы коней, на камни основания башни, на деревья, стены домов, лица, руки часовых, как отсыревает тетива, как растягиваются ремни...
На стенах изредка появлялись стражники, по двое держались на внешней стороне ворот, проверяли подводы.