Он прыгнул вперед, Настион распахнул руки, они сцепились, обхватив друг друга. Фарамунд напрягся, его сжимало как стальными тисками. Он попробовал приподнять Настиона, но ощутил, как его собственные ноги оторвались от земли. Он стискивал руки изо всех сил, мышцы трещали, а в голове стучало как молотками, разбивая череп изнутри.
Что я еще знаю об этом мире? Да, где-то по-прежнему живут галлы, кое-где среди лесов засели римские гарнизоны, раскинулись римские виллы, но солдаты в уцелевших гарнизонах уже не высовывают носа за стены крепостей.
— Полагаете, я этого не предусмотрел? Если я закричу, чтобы открыли ворота, там будут знать, что я в плену, вам верить нельзя, и что надо драться до последнего. Но если я, в самом деле, принял такое решение, то сигнал вот таков...
Мужчина обернулся, все лицо его было в мелких капельках.
По телу прокатилась волна страха. Мышцы напряглись, очарование ночи слетело, как исчезает утренний сон, когда с разогретого тела грубо срывают теплое одеяло.
— Беру-беру, — прервал Фарамунд нетерпеливо. — Все, вроде бы?