— Ты своих раненых оставил в одном селе. Заплатил, чтобы их лечили. Об этом сразу же стало известно, как всем разбойникам, так и... другим. Двое успели подлечиться и уйти, а остальных схватили и повесили люди Багрового Лаурса. Но все равно, молва уже разошлась... Многие поговаривают, что встали бы под твою руку. Вот мы и решили договориться с тобой, объединить наши отряды. Договоримся, за что отвечаешь ты, за что я...
Фарамунд поддернул перевязь, чтобы рукоять меча была поближе к ладони.
В небе было тесно от птиц, что возвращались с далекого непостижимого юга. Все чаще он торчал на высокой башне, томимый неясными чувствами. А когда земля чуть подсохла, как-то само собой получилось, что к бургу начали съезжаться отряды конников. Это были только начальники отрядов, а само войско, что за зиму не только нагуляло жир, но и увеличилось в несколько раз, все еще оставалось на прокорме по селам и деревням.
Ступеньки прогрохотали сухой дробью, дальше Стефаний не расслышал.
Он не видел, как вспыхнувший от стыда Декур отступил за спины товарищей. Понимал краешком сознания, что отныне тот вообще забросит щит, а в бой будет ходить с открытой грудью, но только сознание жило, а в груди была черная пустота, где не зажигалось ни единой звезды...
— Она и так наша, — рыкнул Фарамунд. Он чувствовал, как быстро покидает его священная ярость, меч потяжелел, а рубить спрятавшихся людей вдруг показалось глупым. — Пусть сидят!.. Их сколько там?