Он делал отчаянные жесты, но слова у него по-прежнему не выговаривались. Он точно лишился языка. Не знаю, что на меня нашло, но я схватил его за плечи и встряхнул. Вспоминая об этом, я, конечно, досадую на себя, но последние бессонные ночи, видимо, расшатали мои нервы сильнее, чем я думал.
– Не знаю, что на меня нашло. Я уже совсем собирался продырявить картину, как вдруг я увидел ее.
– А как, по-вашему, что она должна была сделать после того, как вы ее бросили?
– Она вольна поступать как ей заблагорассудится, – отвечал Стрикленд. – Я не принуждаю ее идти со мной.
– Что вас смешит, хотел бы я знать? – глаза его гневно блеснули.
Эта встреча взбудоражила меня, и мое воображение лихорадочно работало, покуда я старался сосредоточиться на игре. Я всегда очень старался победить Стрикленда, так как он был из тех игроков, что презирают побежденного противника; от его нескрываемого торжества поражение становилось еще неприятнее. Но надо отдать ему справедливость – собственный проигрыш он сносил вполне добродушно. Препротивный победитель, он был симпатичным побежденным. Те, кто считает, что характер человека всего отчетливее проступает в игре, могут сделать отсюда довольно тонкие выводы.