Лежа на спине с трубкой в зубах, поэт читал книгу. В комнате нечем было дышать; несмотря на все усилия Филипа, в ней царил беспорядок; вокруг Кроншоу всегда было неопрятно, где бы он ни жил. Когда Филип и Апджон вошли, поэт снял очки. Филип едва владел собой от бешенства.
Он знал, что ему следует ответить: «Потому, что я вас люблю». Но он не мог из себя этого выдавить.
– Я посажу тебя на извозчика и отправлю на вокзал. Тебе вряд ли придется долго ждать поезда.
– Я хотел вас опросить, не окажете ли вы мне честь и не поужинаете ли сегодня со мной?
Девочка покраснела и смущенно улыбнулась, показав ровные, белые зубы. Она была рослой для своих лет, хорошо сложена, с приятными серыми глазами, широким лбом и румянцем во всю щеку.
– Но не можешь же ты снова менять профессию!